Имбирь
Вот это цитирование у нас в форуме появилось.
АРМИЯ РАБОВ
Так наши сыновья "прислуживают" своему Отечеству...
"Мам, ты просто прочти..."
Солдатские письма домой
Стыдно. Невыразимо стыдно и больно было мне читать эти письма. Я, отслуживший почти 20 лет назад, понял сразу: здесь правда. Читая эти строки, я почему-то поймал себя еще на одной мысли: "Надеюсь, иностранцы это не прочтут". Потому что наша армейская дедовщина - это как жуткая семейная тайна, в которой и самому-то признаться стыдно. А что подумают о нашем народе соседи, если узнают об этом во всех подробностях? Ведь такого жуткого явления нет ни в одной армии мира! Ни в одной! Есть, конечно, традиции подавления старшими младших. Почти везде. Как и в мире животных. Но такой системы организованного издевательства и унижения нет нигде! В этом - наш позорный вклад в историю, в этом - наше горе и несчастье. Между тем, дедовщине этой уже почти 30 лет. Она началась тогда, когда столкнулись две волны: те, кто был призван тянуть лямку 3 года и те, кого впервые призвали на 2 года (закон от 12.10.1967 года). Вообразите, как обидно было первым, как им было жалко себя. Вот оттуда эта безумная система и поехала. Офицеры с ней не справились, а потом - просто привыкли и стали использовать в своих интересах. Им нас было не понять. Они ведь, как правило, ни дня не служили. Это мы служили, отдавали долг Родине - бесправно и бесплатно. А они сначала учились на офицера, а потом - работали офицером. За деньги. По тем временам немалые. В сочетании с дармовой рабсилой это давало порой баснословные результаты. Сейчас, конечно, все изменилось. К худшему. Но офицеры по-прежнему покорно козыряют своему Главкому, отыгрываясь на наших детях.
читать дальше
30 лет уже этой твари. Дедовщине. Осенью можно справлять юбилей по всей форме. Салютами из сгустков унижения и ненависти, позора и бесчестия нашего тупо молчащего большинства. Нигде больше так народные массы не молчали бы. Нигде больше не допустили бы столь трагичного уродования целого демографического поколения. Вы никогда не задумывались над тем, какие отцы потом выходили из этих дембелей? С глубоко укоренившимися, заботливо взлелеянными неврозами и садистскими привычками. Вы не задумывались, почему так много наших девочек с готовностью пошли в проститутки, а мальчиков - в бандиты? Ответ прост: этим несчастным детям не хватало семейного тепла. Это тепло их отцы потеряли в своей армейской молодости. А как это делалось на протяжении многих лет с миллионами наших сыновей, вы можете почитать. Тут каждая строчка заставляет подумать о многом...
В.Карпов
Здравствуйте, мои дорогие!
25 апреля я получил от вас 10 писем сразу. В это время я был в столовой, там мы несли наряд. Там я и получил 10 ударов по шее кулаком (называется "колобаха за письма"
. Почтальонша меня подвела, как обычно отдала письма в посторонние руки. Вся рота удивилась, что мне так много пишут, но удивление их было со злостью из-за того, что я мол маменькин сыночек. Они вон по полгода не пишут домой и родители им не пишут. Может это зависть...
Сейчас я лежу в медпункте с перевязанными руками. Руки гниют, трескаются до крови, кожа на сгибах расходится. Поэтому у меня и почерк плохой, но высылать мне ничего не надо, все отберут дембеля. С 29 апреля у нас начинается распускание дембелей по домам, но пошел слух, что они еще задержатся. Дембеля сейчас совсем озверели. Распускать будут до конца июня, а на их место встанут другие звери, которые сейчас нет-нет, да показывают себя... Погода очень плохая: снег, дождь, жара, снег, жара, дождь, снег. Сегодня мы перешли на летнюю форму одежды. Выдали тельняшки, кепки, новую форму, трусы. Забрали шапки, перчатки, штаны зимние, бушлаты, кальсоны с рубахами (их почему-то здесь прозвали "триппер". Сапоги оставили. На улице идет дождь, пасмурно...
Смотрю на тех, кто уже отслужил 2 года. За 2 года я стану тут, наверное, тоже каким-нибудь психом, дебилом или у меня будет с головой не в порядке, как у некоторых (зато они гордятся этим). Они могут избить ни за что. Поднять руку на человека для них - не проблема. В роте из 40 чел. у 30 чел. с головой не в порядке, они сами говорят и хвастаются, кого и чем они били (табуретом, стулом, штык-ножом, дверью, об стену, об пол и т.д.) ... Здесь, если часто лежишь в медсанчасти, значит - косишь, а снять со службы они не захотят, лучше сгноят, чем будут возиться с тобой. Деньги в конвертах я ни разу не получал, они до меня не доходят, больше так не высылай. Перевод получил 20 тысяч, также получил 5 тысяч с посылочкой, но их сразу забрали. Открытки ваши не получал ни разу. Когда я лежу в госпитале, письма явно уходят налево и их вскрывают, это я понимаю. ...
Мама, вышлите мне переводом, если сможете, 30 тысяч. Меня здесь подставили. Дембель дал постирать новую тельняшку, я ему постирал и повесил на вешалке сушить в сушилку, а когда потом кинулись, то в сушилке висела тельняшка какая-то старая, потрепанная. Теперь требуют новую тельняшку или 30 тысяч рублей... Мама, меня здесь не жалуют, не только дембеля, но и свои ребята. Недавно 8 человек били в туалете при всех дембелях. За то, что не умею воровать, как они ("рожать" называется). За то, что у меня нет денег и я не могу их достать, не покупаю дембелям сигареты, не курю и нет девчонки, не спал до армии ни с кем, не гулял на гражданке. ..
Бьют дембеля тут всех молодых, но мне достается по-моему больше из-за того, что нет денег, сигарет, не умею "рожать". Все почти тут "рожают", потому что ко всем приезжают и дают деньги. У одного, например, родители начальники. Он на гражданке после школы не учился и не работал, гулял, висел у родителей на шее, этим он даже гордится, родители его снабжают, поэтому он здесь хороший человек. Ну ничего, я все переживу. Пусть бьют, унижают даже свои, но я все выдержу и при этом останусь человеком хотя бы для себя, а что думают они - мне все равно. Я не сволочь, я не могу бить человека ни за что, просто так - взять и избить. Здесь, в моей роте, законы такие: пропустил человека впереди себя - бьют, помог человеку - бьют, подал человеку что-нибудь - бьют, не "родил" - бьют, не подчинился дембелю даже когда тебя зовет офицер - бьют. Бьют сильно. Но все-таки я выдерживаю. Я останусь человеком...
Офицеры знают, что тут творится, но прикидываются, что не замечают. Сволочи.
Олег
Псковская дивизия ВДВ
Здравствуйте, мама, папа, Наташа, Женька!
Сегодня 15 декабря, воскресенье. Подъем в 6.30 утра, убрали постели и пошли завтракать, после завтрака раздали тетради и ручки. Мы тетради надписали и записывали то, что нам диктовал старший лейтенант. Затем все забрали и повели на склад за валенками, но простояли мы там больше часа (все замерзли, просто окоченели), валенки так и не получили, не было кладовщика. Нас отвели в казарму и через 15 минут повели на обед. Ходим мы на завтрак, обед и ужин без бушлатов, если честно - замерзаем. Но так положено. На обеде наш 4-й взвод последний в строю и пока мы возьмем пищу, первые, вторые и третьи взвода поедят, а наши сержанты тоже берут пищу первые и пока до нас дойдет очередь, они уже кричат "подъем". Так и сегодня произошло. Мы даже не успели съесть первое. Я был предпоследним, до нас дошла очередь и суп закончился, пока принесли другой, пока получили, пока сели за стол, я успел откусить хлеб и съесть пол-тарелки супа как крикнули "подьем". Так я и остался без обеда. Потом нас опять повели на склад, чтобы получить валенки. Господи, это не армия, это бордель! Прапорщик выкидывал валенки, а солдаты хватали их как собаки кость. Одни валенки не совпадают с другими, больше или меньше, старые, потертые, в них уже ходили по два года. Мерили валенки на морозе, портянки с ноги послезали, дул сильный холодный ветер, мороз, снег. И мы снимали сапоги и примеряли валенки. Мне достались валенки, у которых размеры разные, один выше другой ниже, цвет разный, качество разное. Многие говорили об этом прапорщику, а он отвечал: "Мне наплевать, сами разберетесь, поменяетесь между собой". Такое отношение здесь у всех сержантов и офицеров, у них тут ненависть ко всему. Они воруют друг у друга и у нас все, что им нравится...
Тем, кто не курит, тут дают сахар. Курящим дают сигареты без фильтра. Положено 1 пачку на 2 дня, но дают ее на одну неделю. Экономят в свой карман. Я получаю сахар. Обещали на неделю кружку сахара. Правда, сказали, что сахара осталось мало и нам дали пол-кружки и сказали, что это - до конца месяца... За день очень устаем, я как лягу, сразу засыпаю. Ночью очень холодно под одеялом. Одеяло тонкое, второе не дают. Одеяла здесь старые, полуизношенные, полурваные. Обещали, если будет холодно, будем накрываться бушлатами (пятнистые фуфайки). Ночью температура в казарме достигает +5, а днем + 16. Ночью мы все мерзнем, накрываемся одеялом с головой и дышим под него. Скручиваемся как колобки и засыпаем. Утром встать не можем, так как руки и ноги затекают.
Раны здесь у всех не заживают, а гниют. У меня пока все в порядке (тьфу-тьфу-тьфу). Если заболеешь, то не вылечат, а ты просто сам переболеешь, если повезет. Кормят в столовой бурдой, одно картофельное пюре с водой. Утром, в обед и вечером. И то картошка - то гнилая или не чищенная, то с кожурой. К пюре дают мясо - один маленький кусочек как резина или вообще одну подливу или рыбы маленький кусочек. То не доваренная, то недожаренная. Дают свеклу или капусту квашенную. Из капусты делают суп кислый - одна вода и 5 полосочек капусты. И это каждый день... Сейчас ходили на ужин. Идет сильный снег, метель, гололед. В сапогах очень мерзнут ноги, хотя и есть портянки ...
Сержанты по вечерам после отбоя включают громко магнитофон, играют на гитаре, курят в постели и едят то, что отбирают у ребят, кому прислали посылки...
Ваш сын
Здравствуйте, мои дорогие!
Пишет вам ваш военный сын. У меня все хорошо. Есть много новостей - плохие и хорошие.
Начну с плохих. Нашли мой тайник, забрали значки, мазь, таблетки от кашля и глюкозы, музыкальную открытку, ручки, лезвия "Рапира", письма не выкинули, 2 тетрадки оставили, таблетки от гноя не заметили. Бинты забрали. Жалко значки, открытку музыкальную.
Перевод пока никак не получу, хочу получить его без сержантов, а то половину денег заберут и еще будут потом требовать. В субботу не ходил в увольнение, а заступил дневальным, в воскресенье тоже не ходил в увольнение, был дневальным по роте. Зато в воскресенье из роты уходили 18 человек в увольнение с 9 ч. до 2 ч. Пятеро из них пришли пьяными, их заметили, заставили писать объяснительную и они маршировали у штаба полка 6 часов. Что с ними будет, пока не известно, но их постригли наголо (лезвиями, почти всех порезали). Они моют сейчас туалеты. Все будет зависеть от командира полка - или гауптвахта или просто работы в роте до изнеможения. Нас за них тоже прокачали. Заставили отжиматься, приседать, держать стулья в руках на вытянутых, некоторых били стульями по жопе. Изверги. Я не получил. Всего в полку из увольнения пьяными вернулись 30 человек - все ходили по кругу возле штаба полка. ..
Получил бандероль. Спасибо. Правда, все смеялись, потому что у них были посылки большие, а мне не было обидно, я и этому был рад. Потому что знаю, как вам трудно. Жалко, что сержант забрал деньги и шоколад. Переводы у ребят он тоже забирал. Например, от 200 тысяч себе брал 160 т. Остальное отбирали в роте. Так что пока посылок и денег не надо. В увольнение я наверное в ближайшие 1-2 месяца не пойду. Если идешь, значит нужно всей роте приносить сигареты импортные и много, много еды, а денег у меня всего 10 тысяч, но об этом никто не знает. Я всем говорю, что денег нет, и все знают. Вот такие дела. До свидания, не болейте, ждите письма. Мама, только не сиди дома и не жди меня каждый вечер, не надо, живи как обычно. Я тебя очень люблю.
Твой сын Саша.
С армейским приветом, ваш сын Дима!
Начну все по порядку. У меня все хорошо, здоровье пока нормальное, ноги тоже в норме, поменял сапоги у старшины 40 разм. на 41 разм., правда сапоги ношены, но в хорошем состоянии, у них только каблук немного потерт, зато ногам свободно. На руках какие-то болячки выскочили и гниют. Врач сказал, что это может водянка. Но мазей у меня нет, их выкинули еще в карантине, хоть я и прятал. В медпункте только зеленкой мажут, но это не помогает. Врач медчасти вообще сказал нам :"Не умер - не приходи"... Кормят здесь как всегда плохо. Утром и вечером уже второй месяц "бигус" - он из квашеной тухлой капусты с кусочком мяса, капуста кислая и соленая, чай жидкий, хлебушек тоненький - 2 кусочка белого и 1 кус. черного. В обед суп из рассольника или 1-2 раза в неделю суп с пшеном, рисом, крупой ( молочный, из сухого молока). Компот не сладкий. А по вечерам дают "бигус" с селедкой (маленький кусочек). Селедка плохая, не свежая. Извините, что долго не писал. Здесь в роте, оказывается, времени совсем нет, пока есть дембеля. Телевизор за 2 месяца ни разу не смотрел. Ну да ничего, весной дембеля уйдут и станет легче, а сейчас гоняют нас по страшному. В роте живется плохо: на днях получил 10 раз по заднице ремнем с бляхой (очень сильно), зато получил от дембеля кожаный ремень (правда, всю ночь прикладывал мокрое полотенце). Почти все ребята получили это. В армии хаос, беспредел, драки, пьянство, разгул. У нас ложатся дембеля только в 1-2 часа или три часа ночи, при этом мы из-за них тоже не спим. Нас постоянно гоняют: то сигарету принеси, то отнеси, то воды дай, то шинель укрываться. А поднимают нас в 4-5 утра драить расположение роты. В итоге спим 4-5 часов, не высыпаемся. В роте 44 человека, из них 10 человек, которые мечутся для дембелей. Недавно закончилась стодневка - это 100 дней до приказа, счет идет в обратную сторону. Каждый день вечером нужно было после ужина давать подписанную сигарету с цифрой. В конце 100-дневки нужно было дембелям ставить много еды ("балдырь". У меня денег нет, я ничего не покупаю дембелям, за это получаю, но не один я. У меня денег нет, но им все равно, давай и все. Все много нас здесь бьют, но я терплю. Офицеры знают, что творится, но делают вид, что ничего особенного не происходит. Недавно из нашего призыва сбежал один парень. Так его нашли через 2 дня. Он ушел за 30 км, залез то ли на дачу, то ли в магазин. Его поймали милиционеры. Сбежал из-за плохих отношений с нашим теперь уже бывшим сержантом. Солдату ничего не сделали, а нашего бывшего сержанта посадили на 10 суток на гауптвахту, оказывается он еще одного избил и оставил у них синяки на теле... Пусть кто-нибудь из родных напишет мне. Вот отслужу немного побольше и сам вам буду присылать деньги и посылки, а может к дембелю здесь разбогатею и куплю машину.
Коля
Здравствуйте, дорогие мои!
Недавно я попал в медсанчасть. В медпункте у нас не лечат, а калечат. Тут от всех болезней делают укол пенициллина. Я сказал, что мне нельзя и мне стали давать таблетки от кашля. По 8-10 таблеток в день. В медсанчасти подьем в 6 утра и уборка - мыли полы холодной водой: два этажа и туалет. Всего там было много больных, но нас, которые служат от 2 недель до 3 месяцев, было 3 человека. Мы и мыли, остальные считались дембеля, они не мыли, а указывали. Был там врач лейтенант, он мог запросто ударить, и не один раз, сапогами или руками (мне слава богу не доставалось). Кормили мало и плохо, хлеба две корочки, если посмотреть их на свет - то почти все видно. Чай вообще без сахара, они (врачи и дембеля) его брали себе и пили сами, еды давали мало, хотя она чистая и похожая на домашнюю. Я мыл полы холодной водой, а когда понял, что здесь можно только еще сильнее заболеть, решил поскорее выписаться. В конце воскресенья нас, "пациентов", заставили стирать для всех халаты белые и подшивки на шеи медперсоналу ( все они, кстати, тоже молодые солдаты). Я отказался, а врач-лейтенант сказал, чтобы я тогда шел мыть туалет... Здесь, мама, можно стать сволочью или тварью, они здесь звери почти, смеются над глупыми шутками, гордятся тем, что кого-то избили, я все-таки боюсь стать здесь как все... 9 вечера. Сейчас нас поведут в баню . На 90 человек 20 тазиков. Я не принимал баню с моего приезда, месяц... Вечером спать ложимся без задних ног. Почему - то мечтаю о манной каше и шоколаде...
Злости здесь много. Убили перед всеми котенка и все смеялись. Могут ударить, толкнуть и всем почему-то смешно. Жить здесь тяжело. Друзей здесь у меня нет, здесь их ни у кого нет, каждый унижает, выдает друг друга, хотя делают вид, что дружат. Желание быть военным, как я поначалу думал, а особенно здесь, у меня отпало.
Дима
С сибирским приветом!
Сегодня 17 декабря. Утром на улице холодный ветер, мороз, гололед. Сегодня началась 100дневка для дембелей. Это значит - 100 дней до приказа об увольнении, для нас эти 100 дней до приказа будут ужасом. Мы должны будем подходить к дембелям и говорить: "Разрешите доложить сколько дедушке служить"- поздравлять со 100-дневкой и жать руку. Они будут задавать вопросы, например "Какие сапоги цветом" или "Каким цветом потолок". Если ответишь правильно, то не трогают, а если нет - бьют кулаком по голове или нагибаешься и держишь глаза, а тебе бьют кулаком по шее (так синяки не остаются). Так вот на эти вопросы мы должны отвечать : "Зеленым", так как они уходят почти летом, а лето зеленое. Или еще : "Сколько будет два плюс два". Мы отвечаем "99" или "98" - смотря сколько дней проходит от начала 100-дневки. В ответ по идее они должны отдавать свое масло с хлебом. Но это делают далеко не все, некоторые кидают масло на пол и давят, а некоторые - на потолок и оно висит в столовой. Все полы и потолки в масле. На столах лежат у некоторых печенья, пряники, килька, мясо, колбаса, сгущенка и пр. Это сержанты или дембеля едят, то что они забрали у ребят, да еще и получают как все еду. Вечером они могут нас бить ремнями, бляхами, стулом по заднице. Но они, правда, боятся при этом оставить синяки. Я очень скучаю по вам, люблю вас, жду ответа. Постоянно хочу есть.
Сережа
--------------------------------------------------------------------------------
362017 Владикавказ-17, п.Спутник, в/ч 66431 (мотострелки)
Здравствуйте дорогие мои и любимые!
Поздравляю вас с Днем рыбака. Везет вам, наверное, стол накроете, посидите в семейном кругу, кушать много будет, а тут постоянно не хватает еды, дают очень мало и не вкусно, все пресное, абсолютно нет никакого вкуса. Сейчас мы работаем уже месяц целый как ишаки, устаю круто. Траву рвем, траншеи ходим копать. В общем, делаем всю черную - пречерную работу. Ноги после работы еле волочим, да еще ломы и лопаты волочим. Тут некоторые уже с почками и язвой желудка комиссуются, еды мало дают и они ходят голодные, все у них жжет.
Очень я жалею, что попал сюда. Очень жалею. Вы думаете, работа это, чего там. Да в гробу я видал делать работу уставший, голодный да еще из-под палки (буквально!) У нас тут к пацану родители приехали из Волгограда, так его отпустили только на 15 минут взять от них сумки со жратвой. Он взял целых три сумки. Всякого добра там было полно, только он гостинцев тех не попробовал, да еще ему "деды" сказали: "сходи, денег на водку возьми". Обнаглели. Он не пошел, так ему еще и по башке дали. Я тут еще ни разу ни одного сна не видел. Кашель замучил уже две недели как, аж до рвоты. Бельевые вши замучили, ну, к ним я привык. Скоро нас будут раскидывать. Чего я боюсь, так это попасть в Дагестан. Там ребята вешаются, бегут, невозможно терпеть. В письме много не напишешь, но если бы я вас увидел, я бы рассказал, что здесь творится. Я бы вам больше писал, да ручки, листков да конвертов нет.
Ваш сын
(приписка на четвертушке). Вот нашел листок. Здесь живут хорошо только лица кавказской национальности, потому что это Кавказ и у них тут поддержка глуховая. А мы - "духи", как нас тут называют. Мы тут нет никто. В половине пятого утра встаем на уборку. Не знаю, когда я вылечу чесотку. У меня в паху все гниет, весь покрылся гнойниками, от чесотки воспалились паховые лимфоузлы.
13 июля 1997 г. воскресенье
Здравствуйте, мои дорогие!
У вас, наверное, солнце, а у нас тут все время плохая погода, да и холодно. Я сейчас с удовольствием искупался бы в бане, а то у нас тут такая "баня", что и не передать. То на ремонте, то еще что-то. А если моемся, то забежал на 10 минут и выбегай. Ни мыла, ни полотенца, зубной пасты и щетки тоже нет. Как я хочу вернуться домой, особенно я об этом думаю, когда "деды" побьют. Ночью спим, они подходят и током бьют. А еще - сплю, кто-то подушкой по лицу, просыпаюсь, а никого уже нет. Или спишь, а они как дадут, вылетаешь на метр от кровати. Таких козлиных случаев уже немало. Синяки ставили на лице, а на теле их еще больше. Кое-как терпишь, а иной раз хочется убить этих козлов. В столовую только сядешь есть, они подходят, говорят - "принеси хлеба". Я говорю, что не пойду. А тогда после столовой бьют. Просто уже невыносимо. Как мне здесь тяжело. Я перепробовал уже все. Ложусь, читаю молитву, как ты мне, мама, говорила, но бесполезно. Будь проклят тот день, когда меня забрали в армию.
Ваш сын
(приписка). Сейчас 4.20 утра. Нас теперь часто так рано поднимают. Нас и еще раньше подымают, как сонных попугаев. Встаем, зубы чистить нечем. Грязный как чушка. Я ваших писем жду как обеда. Я наверное вам писал, что лежал в госпитале. В КВО, кожно - венерическом отделении с чесоткой. Я ее просто сразу не увидел, а потом уже просто загнил. Теперь вот остались следы, синие пятна. Меня там сразу положили в изолятор с двумя больными сифилисом, еще пацаны лежали с экземой. Короче, полный атас. Лежал две недели, но до конца так и не вылечился. Нас, пока мы там лечились, направляли на работу к осетинам. Вкалывали как на каторге, строили трехэтажные коттеджи. Как нам было тяжело. Таскали кирпичи, а эти кирпичи как силикатные, но тяжелее, кило по 5. Да еще раствор мешали. Причем делать все надо было быстро. Если медленно работаешь, то осетин орет как бешеный. Короче, бесплатная рабсила. Не платил нам ничего, даже не кормил, а работы было море. Да еще щебенку на носилках таскали. А вечером приходишь в госпиталь без рук, без ног, а "деды" спрашивают, что мы им принесли, сигарет или сладостей каких-нибудь. Мы говорим - откуда, нам ничего за эту работу не дали. Тогда они нас колошматят за это. Ну, короче, черт знает что за госпиталь. Я думал, что там лечат, а там ничего подобного, летаешь как сраный веник. Кое-как выписались, мы сами попросились чтобы нас выписали и мы вернулись недолеченными в часть. А что нам делать, врачи -то наплевали на нас, да еще и какую-нибудь заразу там подхватишь... Приехал в часть, думал, будет лучше, а тут еще хуже. Все офицеры ушли в отпуск на 3-4 месяца и старикам вообще все можно стало, пошел беспредел. Унижения идут и оральные, и физические. В течение дня подзатыльники, оплеухи и так далее. А ночью или вечером впору в петлю лезть. У них такой прикол появился - возьмут твое ухо и как выкрутят, оно аж хрустнет, так что на следующий день оно все синее. А на утренней поверке сержант спрашивает, кто это тебя так. Я говорю, что не знаю, а он мне как начал по башке лупить. .. Ну, все короче. Я здесь больше не могу. Я не хочу служить в такой армии, с голодом, со вшами. Я уже не могу терпеть. Я уже на пределе.
Письмо закончил в 5.05 утра.
Хочу сильно спать, но нельзя.
Здравствуйте, мои любимые и дорогие!
Вот выдалось свободное время, решил написать... Живем мы в казарме вместе с комендантской ротой. Сейчас все офицеры у нас в отпуске и у нас в роте полный беспредел... Ночью нас поднимают, выстраивают в туалете и начинают "пробивать фанеру", то есть бьют в грудную клетку. Бьют так, что аж задыхаешься, а они говорят "косишь, тебе не больно". А через два дня грудь вся синяя, ни пернуть, ни продохнуть. А за день по башке так набьют, что аж в глазах темнеет. Короче, унижают как хотят. Порой сядешь в сторонке на минутку и так обидно за себя становится, что слезы текут сами из глаз. Ремнем лупят только так, бляхами. У нас один "дед" есть, придурок, псих какой-то. Работать пойдем, что-нибуть не так, он запустит в тебя чем попало. В тот раз камнем как кинет мне в ребро, шишка вздулась, больно стало. Или вот идем мы на тактику в брониках с пулеметом. А у меня пулемет не так был повешен, так старшина как дал прикладом два раза по голове. И с тех пор у меня какой-то нервный тик стал, постоянно моргаю глазами. А работаем мы тут как каторжане. 15 метров дороги из щебня перекапываем вдвоем лопатами, а лопаты все кривые. Да еще никак от чесотки не отойду, да бельевые вши замучили. Всего покусали. Они прячутся в трусах, майках и матрасах, так и ходишь все время со вшами. Я когда в госпиталь попал, у меня чесотка в запущенной форме была, в паху воспалились лимфоузлы (меня в госпиталь дня 4 увозили, все завтра да завтра, вот и начал гнить...). Но никакого лечения не было, да еще военный билет куда-то потеряли. В госпитале творится просто кошмар. Я там в первый раз увидел как гниют люди. А нас еще гоняли на работу. Завезут к какому-нибудь чурке и работаешь. Замес мешаешь или кирпичи таскаешь. Наступит время обеда, отвезут, поели, поехали опять. За день наработаешься так, что руки не поднимаются. Я один раз с пацаном поднял ванну с песком, у меня аж в спине хрустнуло.
Я хочу служить, но не в такой армии. Вы не думайте, что я кошу или дуркую, но я больше не могу получать от этих дебилов. У меня уже все болит, худой весь. В столовой уже 2 недели не дают масла, нет сахара. Жрем какие-то помои, половина уже заработала гастриты да язвы желудка. У нас пацаны падают без сознания, постоянно голодные, грязные. Пожалейте меня, заберите меня отсюда...
Здравствуйте все,
пишу вам срочное письмо. Дело было так. Мы готовились к наряду (для этого нас подняли в 4 утра). "Дедушка" подошел, сказал, чтобы мы проследили за его парадной формой, а сам ушел спать. Ну, вы сами знаете по моим письмам, что мы постоянно в этих суточных нарядах, ночь без сна ("деды" не дают), а на следующий день заступаешь. И вот мы так устали, легли на траву поговорить и заснули. Проснулись, а формы нет. Мы схватились за голову, что делать. Искали, спрашивали, бесполезно. Решили пойти к нему втроем. Он нас завел в каптерку и начал гасить, а там еще "деды" подпряглись, и давай нас метелить. Ну, короче они сказали, чтоб мы писали письма, чтобы выслали денег с каждого по 120 тысяч. У меня до сих пор болят позвонки и почки. Не знаю, что и делать. Надо как-то мне решить эту проблему хотя бы в течение 10 дней. Он сказал, что если денег не будет, вам кранты. Молю вас, помогите. Пишу быстро, потому что нет времени, сейчас пойду в каптерку опять разбираться насчет этого камуфляжа.
Все.
Здравствуте мои дорогие и любимые.
Получил от вас письмо 17 июля и сразу обрадовался... У нас здесь погода плохая, дожди, холодно. И каждый день одно и то же - работа, работа и еще раз работа. Утром встал, в 6.20 завтрак, дадут ерунды какой-нибудь и на работу. Роем траншеи, выдергиваем траву (об эту траву все руки порезал) или цементируем, замес мешаем, все это до 14.20. Потом на обед, опять гавно какое-нибудь дадут, и дальше работать. Что ел, что не ел. Если идет дождь, все равно работаешь, руки грязные, голодный. Чуть притомился или устал и перестал работать, в твой адрес трехэтажный мат и запросто можно получить по башке. И бьют при этом капитально. Потом наступает вечер. Грязный, усталый, голодный идешь на ужин, а ужин в 20.20. Правда, на него вообще -то можно и не ходить, одно название. акого и свиньям не дают, наверное. А если вечером на сутки заступил в наряд, то твое счастье, а если нет, то ночью начинается хождение по мукам. Бывает, спишь, а тебя сквозь сон как током ударит, на полметра от кровати подпрыгиваешь (это так "деды" шутят). Или застукают тебя ночью в туалете, заставляют отжиматься, а в основном идет раздача - по башке бьют, кулаком в лоб, в грудь. Я один раз среди ночи отжимался, мне говорят "опусти корпус", а я уже не могу, сил больше нет. За это кто ремнем ударит, кто кирзачем в ребра, так что потом и вздохнуть не можешь, все болит. А за день по башке так набьют, что когда меня что-нибудь спрашивают, я уже сразу и не соображу, чего это спрашивают. Да еще если бьют дагестанцы, это труба. Считай, неделю хромать будешь и соображать ничего не будешь. .. В госпитале когда был, дагестанцы обнаглели, начали бить в туалете, я при ударе стукнулся лбом о стеклоблок, рассекли лоб.
Это вообще не армия, а дурдом какой-то. Я в гробу видал такую армию, и кушать охота, и не спишь ни фига, все как дерганые. Вот сейчас подойдут и чего-нибудь сделают, а жаловаться бесполезно, офицеры сами тут этих правил придерживаются. Нет уже никакого терпения. У нас тут пацаны хлорку жрут, чтобы заработать язву и комиссоваться, потому что устали. Один в зенитном дивизионе повесился, от хорошей жизни, наверное. Двое уже из нашего батальона убежали...
Я хочу нормально жить, мне еще 18 лет, я не хочу загибаться лет в 30 от того, что мои почки тут отобьют. И баня тут вообще не баня. Забежали 40 человек на 10 минут, или вода идет только холодная, или только кипяток, толком и не помоешься. Нет мыла, зубной пасты, купаемся раза три в месяц. Грязь растерли и выбежали, и белья не хватает, бывает. Трусы грязные чьи-нибудь оденешь или майку, а потом спрашивают, откуда эти болезни. Я еще тут конъюнктивитом переболел. Это когда из глаз течет гной и глаз покрывается белой пленкой. Сейчас более менее прошло, но все равно немного осталось. Заберите меня отсюда до 10 августа, пока остальная половина "дедов" не приехала, те вообще звери, говорят.
Ваш сын
Здравствуйте родители мои!
Получил от вас три письма сразу... Папа пишет постоянно "терпи, это у тебя адаптация". Такое ощущение, что я вам пишу, а вам все равно... Пополнения молодого у нас тут не будет, часть и так переполнена, и без того жрать нечего. Воспользоваться здесь деньгами невозможно. У нас к пацану одному родители приезжали, так у него старшина все забрал, дав им поговорить на КПП минут 20. И только через три дня ему дали увольнительную, вы представляете? Пришел он с увольнительной, все у него опять забрали, и еду, и полотенце хорошее, и мыло, и пасту, и обшмонали всего. Нашли 80 тысяч, забрали и дали по башке за то, что так мало принес, а мать его уехала, ничего про это не зная. Но потом его вообще доконали, мать приехала и забрала его отсюда. И об этом можно рассказывать вечно, сколько здесь издевательств и не только от старослужащих, но и от офицеров. Лейтенант ночью, когда мы в наряде стояли, дал нам хаками своими. Это такие ботинки на железной платформе. Он мне пару раз как зарядил по спине, что у меня до сих пор не прошло. А потом к нам поставили в наряд на усиление старослужащих, потому что идет конфликт осетин с ингушами. Так вот за ночь над нами так наиздеваются. В сушилку заводят, говорят: "принять упор лежа". А мы не хотим. Сил уже нет. А нас бьют за это. И еще у них цепочка есть такая. Говорят: "руки вперед" и этой цепью бьют по рукам. Руки синие потом становятся и в царапинах.
Ни фига я тут толком не сплю. А недавно тут была стрельба, перебили транформатор, уже 4 день нет света, вообще хуже стало. Идешь, темно, кто-нибудь как даст. Один раз зарядили ногой по яйцам, я полдня подыхал от боли... Мама, твое письмо я только через два дня прочитал, потому что всеми днями мы работаем как ослы. Такая работа черная вам и во сне не приснится. Я как письмо прочитал, у меня надежда какая-то появилась, я даже заплакал, как мне захотелось домой, поесть хорошо, с вами сесть поговорить, душу излить про эту проклятую армию. Клянусь вам всеми святыми, если я отсюда выберусь, пойду учиться или работать. Я буду дома помогать, буду делать все. А то у нас, мам, здесь эпидемия дизентерии идет. Пол-полка лежит уже в госпиталях. Я тут больной, голодный как бомж, уже не моемся 2 недели, третья пошла - воды нет, света нет, кошмар. Я жду вас. Надеюсь, это правда, что ты мне написала, мама. Я верну вам эти деньги, которые вы на меня потратите. Я вам обещаю.
Здравствуйте мои дорогие и любимые родители.
Вот, нашел время вам написать письмо, листик и ручку нашел с грехом пополам... Я уже в наряде месяц стою, не сменяясь, нормального сна не вижу. Отсюда пацаны бегут каждый день кто по одному, кто по двое. Уже накопилось пол-батальона. На плацу в обмороки падают. Стоит, стоит, бах и упал. Вот так. Тут со сладким труба. Если что-то ты купил и съел втихаря, все равно узнают и дадут по башке. Тут просто нет никаких условий жить или существовать. А зимой тут вообще будет крах и смерть. У меня все уже болит. Не сплю вообще, а меня все долбят и долбят.
27 апреля, 3.40 ночи
(приписка на клочке бумаги) С деньгами и посылками тут дохлый номер. Все равно узнают и отнимут. Письма и переводы тоже получают деды. Скоро приедут еще "деды" (они на выезде) и начнется дело еще хуже, чем в конце июня. Снова сплошь пьянки, да и сейчас как анаши накурятся, да еще водки примут... А если это воскресный день, то, считай, тебе труба, жить не хочется, хочется убежать отсюда от этих унижений и побоев. А папа говорит, терпи когда тебя бьют и не жалуйся, все равно ничего сделать не можешь... А если под дагестанцев попадешь, то вообще, хоть в петлю лезь. От дагов вообще смерть.
--------------------------------------------------------------------------------
"Сильно не расстраивайтесь, я еще жив"...
Так написал с дороги родителям в Комсомольск новобранец внутренних войск Роман Комиссаров после того, как, не доезжая до места службы - между ст. Известковой и Ургалом, его, избитого до бессознания, выбросили прямо из воинского эшелона.
Это произошло почти месяц назад, в ночь с 27 на 28 мая, но до сих пор результатов служебного расследования в Комсомольске не получили, вероятно, по той причине, что “это - частный случай”. Именно такой ответ получила Светлана Константиновна Гусева, председатель городского комитета солдатских матерей, от одного из руководящих чинов Восточного округа внутренних войск.
Обещание “не трогать Комиссарова до осени” вряд ли уже что кардинально изменит в настроении самого Романа, который мечтал об офицерском училище, а “теперь (цитирую его письмо) пусть хоть расстреляют, но в такой армии меня служить никто не заставит”.
Как же так быстро удалось отбить охоту к воинской службе? Всего за два ночных перегона, как выяснилось.
Еще до отправки сына в Хабаровск Любовь Степановна Комиссарова рассказала капитану Вадиму Зеленкову, который сопровождал комсомольский набор, о том, что может стать для Романа настоящей проблемой: дземгинская братва, общаковский молодняк - они узнавались по манерам еще в военкомате. А кое-кто Роману был знаком по разборкам. В свое время нежелание быть с ними стоило Роману перебитого носа и места в строительном техникуме. Пришлось бросить учебу, не выдержал ежедневных угроз расправиться с ним всей толпой.
Капитан обещал проследить за общаковскими в дороге и поговорить на краевом сборном пункте, чтобы, не дай Бог, вместе служить не попали. И, в общем-то, сдержал слово. Об этом и Роман домой написал: начали на него наезжать, лишь “когда сопровождающие не могли этого видеть”, и капитан оставил парня в своем купе. До пяти утра.
Но как только Зеленков с сопровождающими призыв офицерами вышли в шестом часу на проверку численного состава, охота на Комиссарова продолжилась. В купе зашли человек восемь, а сил сопротивляться у Романа уже не было. “Они прекратили меня бить только тогда, когда в купе на крики и возню заглянул мужчина, который шел в это время умываться, и разогнал толпу”.
Этот человек позвонит Комиссаровым из Хабаровска и расскажет подробно, чему был свидетелем. И на следующий день, отпросившись с работы, Любовь Степановна приедет в Волочаевский городок, к руководству краевого сборного пункта. Она толком ничего не выяснит, кроме адреса: Ургал. Туда направили после медкомиссии Романа “служить во внутренние войска с ребятами из других городов”. Обнадеженная Любовь Степановна вернулась домой, куда 2 июня пришло отправленное с оказией это жуткое письмо.
“Папа, мама, здравствуйте! Пишу вам с надеждой, что эту записку вам передадут. Сильно не расстраивайтесь, прочитав ее, я - жив. А началась моя служба таким образом...”
Уже в Хабаровске капитан Зеленков действительно доложил (как потом объяснили С. К. Гусевой - офицеру Перцеву) об осложнениях в пути, и ему пообещали Комиссарова от общаковских отделить и отправить до Ургала с поволжскими. Перцев, похоже, не внял просьбе капитана Зеленкова, да потому, наверное, что правильно считает: армия - это не детский сад.
Но и не дурдом, согласитесь.
“...После медкомиссии я увидел при построении, что половина всей команды на отправку под Чегдомын - все те, с кем мы ехали из Комсомольска. Нас повезли на вокзал и отправили, сказав, что в Ургале нас переоденут в солдатскую форму и в тот же день отвезут в чегдомынскую учебку, проходить курс молодого бойца.
До Биробиджана я спал, и все было спокойно, а после началось... Они напились и подкараулили меня у туалета, заволокли в свое купе, там было человек десять - двенадцать комсомольских, и стали бить. Потом выволокли в тамбур. Там сбили с ног и били ногами и угрожали, что в армии мне не жить и все равно тебя убьем или доведем до самоубийства. Потом появился проводник и разогнал их, и они пошли курить на улицу, как раз поезд остановился на какой-то станции. Я вернулся в свое купе и отключился, а они опять ввалились, снова вытащили меня в тамбур и снова - ногами по спине, по голове... До каких пор, я не помню, только очнулся я на какой-то станции, без обуви, без верхней одежды... Километров десять прошел босиком, ноги в кровь сбил, потом нашел рабочую рукавицу, надел ее на одну ногу, а другую обмотал тряпкой. Потом я увидел домик для рабочих и там нашел старую обувь. Переночевал и пошел обутым до станции Известковой. Вот так я начал свою службу...”
...Тех тридцати тысяч рублей, которые мать по родительской традиции на всякий пожарный случай зашила Роману в нижнее белье, не хватило бы, чтобы добраться по железной дороге в Комсомольск. “Зайцем” разве что... На курево, какую-нибудь “сухомятку” - что еще можно купить на такие деньги? И с попуткой не расплатишься. Так он дошел до Маяка, и уже там нашелся порядочный коммерсант, подбросил без разговоров.
Он был дома через день после того, как Любовь Степановна, получив его письмо, побежала по инстанциям, задавая военным, вслед за Романом, одни и те же вопросы.
“Я никак не могу понять, почему все так получается? В офицерское училище меня не взяли - сердце плохое, нельзя нагрузку давать. А бить сапогами каждый день - на этот случай, значит, сердце мое вполне здоровое... Мама, я же не отказывался служить, я ведь с охотой шел в армию, ты ведь сама видела. Но я и не предполагал, что там такая несправедливость.
Когда меня били, даже провожатые не вступились, хотя они все видели, сидя в своем купе, но ничего не предпринимали...“
Кстати, они даже не обнаружили по прибытии эшелона в Ургал “пропажи” новобранца, иначе бы Комиссаров был срочно объявлен в розыск как дезертир и Центральный райвоенкомат Комсомольска, оформлявший призывника, был бы уже 29 мая поставлен в известность о ЧП. Но ничего подобного! Родители сами, с помощью комитета солдатских матерей, 2 июня обратились в городскую военную прокуратуру и предприняли свое расследование.
Не думаю, чтобы кто-нибудь, кроме них самих, был в конце концов “наказан”: Роман сегодня положен в одну из комсомольских клиник на обследование, ему назначена, в частности, томография головного мозга и полный курс реабилитации. А Любовь Степановна после встречи сына держится только на “сердечных”, как вспомнит его первую ночь дома и как страшно он кричал во сне - хоть самой “скорую” вызывай.
Ирина Полникова
И напоследок, кто-нибудь сомневается в офицерских задатках генерала Наполеона Бонапарта? Так вот, он сказал:
"Битый солдат не имеет чести"
И именно поэтому наша армия запятнала себя просто отвратительными преступлениями, потому что это - армия рабов.
АРМИЯ РАБОВ
Так наши сыновья "прислуживают" своему Отечеству...
"Мам, ты просто прочти..."
Солдатские письма домой
Стыдно. Невыразимо стыдно и больно было мне читать эти письма. Я, отслуживший почти 20 лет назад, понял сразу: здесь правда. Читая эти строки, я почему-то поймал себя еще на одной мысли: "Надеюсь, иностранцы это не прочтут". Потому что наша армейская дедовщина - это как жуткая семейная тайна, в которой и самому-то признаться стыдно. А что подумают о нашем народе соседи, если узнают об этом во всех подробностях? Ведь такого жуткого явления нет ни в одной армии мира! Ни в одной! Есть, конечно, традиции подавления старшими младших. Почти везде. Как и в мире животных. Но такой системы организованного издевательства и унижения нет нигде! В этом - наш позорный вклад в историю, в этом - наше горе и несчастье. Между тем, дедовщине этой уже почти 30 лет. Она началась тогда, когда столкнулись две волны: те, кто был призван тянуть лямку 3 года и те, кого впервые призвали на 2 года (закон от 12.10.1967 года). Вообразите, как обидно было первым, как им было жалко себя. Вот оттуда эта безумная система и поехала. Офицеры с ней не справились, а потом - просто привыкли и стали использовать в своих интересах. Им нас было не понять. Они ведь, как правило, ни дня не служили. Это мы служили, отдавали долг Родине - бесправно и бесплатно. А они сначала учились на офицера, а потом - работали офицером. За деньги. По тем временам немалые. В сочетании с дармовой рабсилой это давало порой баснословные результаты. Сейчас, конечно, все изменилось. К худшему. Но офицеры по-прежнему покорно козыряют своему Главкому, отыгрываясь на наших детях.
читать дальше
30 лет уже этой твари. Дедовщине. Осенью можно справлять юбилей по всей форме. Салютами из сгустков унижения и ненависти, позора и бесчестия нашего тупо молчащего большинства. Нигде больше так народные массы не молчали бы. Нигде больше не допустили бы столь трагичного уродования целого демографического поколения. Вы никогда не задумывались над тем, какие отцы потом выходили из этих дембелей? С глубоко укоренившимися, заботливо взлелеянными неврозами и садистскими привычками. Вы не задумывались, почему так много наших девочек с готовностью пошли в проститутки, а мальчиков - в бандиты? Ответ прост: этим несчастным детям не хватало семейного тепла. Это тепло их отцы потеряли в своей армейской молодости. А как это делалось на протяжении многих лет с миллионами наших сыновей, вы можете почитать. Тут каждая строчка заставляет подумать о многом...
В.Карпов
Здравствуйте, мои дорогие!
25 апреля я получил от вас 10 писем сразу. В это время я был в столовой, там мы несли наряд. Там я и получил 10 ударов по шее кулаком (называется "колобаха за письма"
. Почтальонша меня подвела, как обычно отдала письма в посторонние руки. Вся рота удивилась, что мне так много пишут, но удивление их было со злостью из-за того, что я мол маменькин сыночек. Они вон по полгода не пишут домой и родители им не пишут. Может это зависть... Сейчас я лежу в медпункте с перевязанными руками. Руки гниют, трескаются до крови, кожа на сгибах расходится. Поэтому у меня и почерк плохой, но высылать мне ничего не надо, все отберут дембеля. С 29 апреля у нас начинается распускание дембелей по домам, но пошел слух, что они еще задержатся. Дембеля сейчас совсем озверели. Распускать будут до конца июня, а на их место встанут другие звери, которые сейчас нет-нет, да показывают себя... Погода очень плохая: снег, дождь, жара, снег, жара, дождь, снег. Сегодня мы перешли на летнюю форму одежды. Выдали тельняшки, кепки, новую форму, трусы. Забрали шапки, перчатки, штаны зимние, бушлаты, кальсоны с рубахами (их почему-то здесь прозвали "триппер"
. Сапоги оставили. На улице идет дождь, пасмурно... Смотрю на тех, кто уже отслужил 2 года. За 2 года я стану тут, наверное, тоже каким-нибудь психом, дебилом или у меня будет с головой не в порядке, как у некоторых (зато они гордятся этим). Они могут избить ни за что. Поднять руку на человека для них - не проблема. В роте из 40 чел. у 30 чел. с головой не в порядке, они сами говорят и хвастаются, кого и чем они били (табуретом, стулом, штык-ножом, дверью, об стену, об пол и т.д.) ... Здесь, если часто лежишь в медсанчасти, значит - косишь, а снять со службы они не захотят, лучше сгноят, чем будут возиться с тобой. Деньги в конвертах я ни разу не получал, они до меня не доходят, больше так не высылай. Перевод получил 20 тысяч, также получил 5 тысяч с посылочкой, но их сразу забрали. Открытки ваши не получал ни разу. Когда я лежу в госпитале, письма явно уходят налево и их вскрывают, это я понимаю. ...
Мама, вышлите мне переводом, если сможете, 30 тысяч. Меня здесь подставили. Дембель дал постирать новую тельняшку, я ему постирал и повесил на вешалке сушить в сушилку, а когда потом кинулись, то в сушилке висела тельняшка какая-то старая, потрепанная. Теперь требуют новую тельняшку или 30 тысяч рублей... Мама, меня здесь не жалуют, не только дембеля, но и свои ребята. Недавно 8 человек били в туалете при всех дембелях. За то, что не умею воровать, как они ("рожать" называется). За то, что у меня нет денег и я не могу их достать, не покупаю дембелям сигареты, не курю и нет девчонки, не спал до армии ни с кем, не гулял на гражданке. ..
Бьют дембеля тут всех молодых, но мне достается по-моему больше из-за того, что нет денег, сигарет, не умею "рожать". Все почти тут "рожают", потому что ко всем приезжают и дают деньги. У одного, например, родители начальники. Он на гражданке после школы не учился и не работал, гулял, висел у родителей на шее, этим он даже гордится, родители его снабжают, поэтому он здесь хороший человек. Ну ничего, я все переживу. Пусть бьют, унижают даже свои, но я все выдержу и при этом останусь человеком хотя бы для себя, а что думают они - мне все равно. Я не сволочь, я не могу бить человека ни за что, просто так - взять и избить. Здесь, в моей роте, законы такие: пропустил человека впереди себя - бьют, помог человеку - бьют, подал человеку что-нибудь - бьют, не "родил" - бьют, не подчинился дембелю даже когда тебя зовет офицер - бьют. Бьют сильно. Но все-таки я выдерживаю. Я останусь человеком...
Офицеры знают, что тут творится, но прикидываются, что не замечают. Сволочи.
Олег
Псковская дивизия ВДВ
Здравствуйте, мама, папа, Наташа, Женька!
Сегодня 15 декабря, воскресенье. Подъем в 6.30 утра, убрали постели и пошли завтракать, после завтрака раздали тетради и ручки. Мы тетради надписали и записывали то, что нам диктовал старший лейтенант. Затем все забрали и повели на склад за валенками, но простояли мы там больше часа (все замерзли, просто окоченели), валенки так и не получили, не было кладовщика. Нас отвели в казарму и через 15 минут повели на обед. Ходим мы на завтрак, обед и ужин без бушлатов, если честно - замерзаем. Но так положено. На обеде наш 4-й взвод последний в строю и пока мы возьмем пищу, первые, вторые и третьи взвода поедят, а наши сержанты тоже берут пищу первые и пока до нас дойдет очередь, они уже кричат "подъем". Так и сегодня произошло. Мы даже не успели съесть первое. Я был предпоследним, до нас дошла очередь и суп закончился, пока принесли другой, пока получили, пока сели за стол, я успел откусить хлеб и съесть пол-тарелки супа как крикнули "подьем". Так я и остался без обеда. Потом нас опять повели на склад, чтобы получить валенки. Господи, это не армия, это бордель! Прапорщик выкидывал валенки, а солдаты хватали их как собаки кость. Одни валенки не совпадают с другими, больше или меньше, старые, потертые, в них уже ходили по два года. Мерили валенки на морозе, портянки с ноги послезали, дул сильный холодный ветер, мороз, снег. И мы снимали сапоги и примеряли валенки. Мне достались валенки, у которых размеры разные, один выше другой ниже, цвет разный, качество разное. Многие говорили об этом прапорщику, а он отвечал: "Мне наплевать, сами разберетесь, поменяетесь между собой". Такое отношение здесь у всех сержантов и офицеров, у них тут ненависть ко всему. Они воруют друг у друга и у нас все, что им нравится...
Тем, кто не курит, тут дают сахар. Курящим дают сигареты без фильтра. Положено 1 пачку на 2 дня, но дают ее на одну неделю. Экономят в свой карман. Я получаю сахар. Обещали на неделю кружку сахара. Правда, сказали, что сахара осталось мало и нам дали пол-кружки и сказали, что это - до конца месяца... За день очень устаем, я как лягу, сразу засыпаю. Ночью очень холодно под одеялом. Одеяло тонкое, второе не дают. Одеяла здесь старые, полуизношенные, полурваные. Обещали, если будет холодно, будем накрываться бушлатами (пятнистые фуфайки). Ночью температура в казарме достигает +5, а днем + 16. Ночью мы все мерзнем, накрываемся одеялом с головой и дышим под него. Скручиваемся как колобки и засыпаем. Утром встать не можем, так как руки и ноги затекают.
Раны здесь у всех не заживают, а гниют. У меня пока все в порядке (тьфу-тьфу-тьфу). Если заболеешь, то не вылечат, а ты просто сам переболеешь, если повезет. Кормят в столовой бурдой, одно картофельное пюре с водой. Утром, в обед и вечером. И то картошка - то гнилая или не чищенная, то с кожурой. К пюре дают мясо - один маленький кусочек как резина или вообще одну подливу или рыбы маленький кусочек. То не доваренная, то недожаренная. Дают свеклу или капусту квашенную. Из капусты делают суп кислый - одна вода и 5 полосочек капусты. И это каждый день... Сейчас ходили на ужин. Идет сильный снег, метель, гололед. В сапогах очень мерзнут ноги, хотя и есть портянки ...
Сержанты по вечерам после отбоя включают громко магнитофон, играют на гитаре, курят в постели и едят то, что отбирают у ребят, кому прислали посылки...
Ваш сын
Здравствуйте, мои дорогие!
Пишет вам ваш военный сын. У меня все хорошо. Есть много новостей - плохие и хорошие.
Начну с плохих. Нашли мой тайник, забрали значки, мазь, таблетки от кашля и глюкозы, музыкальную открытку, ручки, лезвия "Рапира", письма не выкинули, 2 тетрадки оставили, таблетки от гноя не заметили. Бинты забрали. Жалко значки, открытку музыкальную.
Перевод пока никак не получу, хочу получить его без сержантов, а то половину денег заберут и еще будут потом требовать. В субботу не ходил в увольнение, а заступил дневальным, в воскресенье тоже не ходил в увольнение, был дневальным по роте. Зато в воскресенье из роты уходили 18 человек в увольнение с 9 ч. до 2 ч. Пятеро из них пришли пьяными, их заметили, заставили писать объяснительную и они маршировали у штаба полка 6 часов. Что с ними будет, пока не известно, но их постригли наголо (лезвиями, почти всех порезали). Они моют сейчас туалеты. Все будет зависеть от командира полка - или гауптвахта или просто работы в роте до изнеможения. Нас за них тоже прокачали. Заставили отжиматься, приседать, держать стулья в руках на вытянутых, некоторых били стульями по жопе. Изверги. Я не получил. Всего в полку из увольнения пьяными вернулись 30 человек - все ходили по кругу возле штаба полка. ..
Получил бандероль. Спасибо. Правда, все смеялись, потому что у них были посылки большие, а мне не было обидно, я и этому был рад. Потому что знаю, как вам трудно. Жалко, что сержант забрал деньги и шоколад. Переводы у ребят он тоже забирал. Например, от 200 тысяч себе брал 160 т. Остальное отбирали в роте. Так что пока посылок и денег не надо. В увольнение я наверное в ближайшие 1-2 месяца не пойду. Если идешь, значит нужно всей роте приносить сигареты импортные и много, много еды, а денег у меня всего 10 тысяч, но об этом никто не знает. Я всем говорю, что денег нет, и все знают. Вот такие дела. До свидания, не болейте, ждите письма. Мама, только не сиди дома и не жди меня каждый вечер, не надо, живи как обычно. Я тебя очень люблю.
Твой сын Саша.
С армейским приветом, ваш сын Дима!
Начну все по порядку. У меня все хорошо, здоровье пока нормальное, ноги тоже в норме, поменял сапоги у старшины 40 разм. на 41 разм., правда сапоги ношены, но в хорошем состоянии, у них только каблук немного потерт, зато ногам свободно. На руках какие-то болячки выскочили и гниют. Врач сказал, что это может водянка. Но мазей у меня нет, их выкинули еще в карантине, хоть я и прятал. В медпункте только зеленкой мажут, но это не помогает. Врач медчасти вообще сказал нам :"Не умер - не приходи"... Кормят здесь как всегда плохо. Утром и вечером уже второй месяц "бигус" - он из квашеной тухлой капусты с кусочком мяса, капуста кислая и соленая, чай жидкий, хлебушек тоненький - 2 кусочка белого и 1 кус. черного. В обед суп из рассольника или 1-2 раза в неделю суп с пшеном, рисом, крупой ( молочный, из сухого молока). Компот не сладкий. А по вечерам дают "бигус" с селедкой (маленький кусочек). Селедка плохая, не свежая. Извините, что долго не писал. Здесь в роте, оказывается, времени совсем нет, пока есть дембеля. Телевизор за 2 месяца ни разу не смотрел. Ну да ничего, весной дембеля уйдут и станет легче, а сейчас гоняют нас по страшному. В роте живется плохо: на днях получил 10 раз по заднице ремнем с бляхой (очень сильно), зато получил от дембеля кожаный ремень (правда, всю ночь прикладывал мокрое полотенце). Почти все ребята получили это. В армии хаос, беспредел, драки, пьянство, разгул. У нас ложатся дембеля только в 1-2 часа или три часа ночи, при этом мы из-за них тоже не спим. Нас постоянно гоняют: то сигарету принеси, то отнеси, то воды дай, то шинель укрываться. А поднимают нас в 4-5 утра драить расположение роты. В итоге спим 4-5 часов, не высыпаемся. В роте 44 человека, из них 10 человек, которые мечутся для дембелей. Недавно закончилась стодневка - это 100 дней до приказа, счет идет в обратную сторону. Каждый день вечером нужно было после ужина давать подписанную сигарету с цифрой. В конце 100-дневки нужно было дембелям ставить много еды ("балдырь"
. У меня денег нет, я ничего не покупаю дембелям, за это получаю, но не один я. У меня денег нет, но им все равно, давай и все. Все много нас здесь бьют, но я терплю. Офицеры знают, что творится, но делают вид, что ничего особенного не происходит. Недавно из нашего призыва сбежал один парень. Так его нашли через 2 дня. Он ушел за 30 км, залез то ли на дачу, то ли в магазин. Его поймали милиционеры. Сбежал из-за плохих отношений с нашим теперь уже бывшим сержантом. Солдату ничего не сделали, а нашего бывшего сержанта посадили на 10 суток на гауптвахту, оказывается он еще одного избил и оставил у них синяки на теле... Пусть кто-нибудь из родных напишет мне. Вот отслужу немного побольше и сам вам буду присылать деньги и посылки, а может к дембелю здесь разбогатею и куплю машину.Коля
Здравствуйте, дорогие мои!
Недавно я попал в медсанчасть. В медпункте у нас не лечат, а калечат. Тут от всех болезней делают укол пенициллина. Я сказал, что мне нельзя и мне стали давать таблетки от кашля. По 8-10 таблеток в день. В медсанчасти подьем в 6 утра и уборка - мыли полы холодной водой: два этажа и туалет. Всего там было много больных, но нас, которые служат от 2 недель до 3 месяцев, было 3 человека. Мы и мыли, остальные считались дембеля, они не мыли, а указывали. Был там врач лейтенант, он мог запросто ударить, и не один раз, сапогами или руками (мне слава богу не доставалось). Кормили мало и плохо, хлеба две корочки, если посмотреть их на свет - то почти все видно. Чай вообще без сахара, они (врачи и дембеля) его брали себе и пили сами, еды давали мало, хотя она чистая и похожая на домашнюю. Я мыл полы холодной водой, а когда понял, что здесь можно только еще сильнее заболеть, решил поскорее выписаться. В конце воскресенья нас, "пациентов", заставили стирать для всех халаты белые и подшивки на шеи медперсоналу ( все они, кстати, тоже молодые солдаты). Я отказался, а врач-лейтенант сказал, чтобы я тогда шел мыть туалет... Здесь, мама, можно стать сволочью или тварью, они здесь звери почти, смеются над глупыми шутками, гордятся тем, что кого-то избили, я все-таки боюсь стать здесь как все... 9 вечера. Сейчас нас поведут в баню . На 90 человек 20 тазиков. Я не принимал баню с моего приезда, месяц... Вечером спать ложимся без задних ног. Почему - то мечтаю о манной каше и шоколаде...
Злости здесь много. Убили перед всеми котенка и все смеялись. Могут ударить, толкнуть и всем почему-то смешно. Жить здесь тяжело. Друзей здесь у меня нет, здесь их ни у кого нет, каждый унижает, выдает друг друга, хотя делают вид, что дружат. Желание быть военным, как я поначалу думал, а особенно здесь, у меня отпало.
Дима
С сибирским приветом!
Сегодня 17 декабря. Утром на улице холодный ветер, мороз, гололед. Сегодня началась 100дневка для дембелей. Это значит - 100 дней до приказа об увольнении, для нас эти 100 дней до приказа будут ужасом. Мы должны будем подходить к дембелям и говорить: "Разрешите доложить сколько дедушке служить"- поздравлять со 100-дневкой и жать руку. Они будут задавать вопросы, например "Какие сапоги цветом" или "Каким цветом потолок". Если ответишь правильно, то не трогают, а если нет - бьют кулаком по голове или нагибаешься и держишь глаза, а тебе бьют кулаком по шее (так синяки не остаются). Так вот на эти вопросы мы должны отвечать : "Зеленым", так как они уходят почти летом, а лето зеленое. Или еще : "Сколько будет два плюс два". Мы отвечаем "99" или "98" - смотря сколько дней проходит от начала 100-дневки. В ответ по идее они должны отдавать свое масло с хлебом. Но это делают далеко не все, некоторые кидают масло на пол и давят, а некоторые - на потолок и оно висит в столовой. Все полы и потолки в масле. На столах лежат у некоторых печенья, пряники, килька, мясо, колбаса, сгущенка и пр. Это сержанты или дембеля едят, то что они забрали у ребят, да еще и получают как все еду. Вечером они могут нас бить ремнями, бляхами, стулом по заднице. Но они, правда, боятся при этом оставить синяки. Я очень скучаю по вам, люблю вас, жду ответа. Постоянно хочу есть.
Сережа
--------------------------------------------------------------------------------
362017 Владикавказ-17, п.Спутник, в/ч 66431 (мотострелки)
Здравствуйте дорогие мои и любимые!
Поздравляю вас с Днем рыбака. Везет вам, наверное, стол накроете, посидите в семейном кругу, кушать много будет, а тут постоянно не хватает еды, дают очень мало и не вкусно, все пресное, абсолютно нет никакого вкуса. Сейчас мы работаем уже месяц целый как ишаки, устаю круто. Траву рвем, траншеи ходим копать. В общем, делаем всю черную - пречерную работу. Ноги после работы еле волочим, да еще ломы и лопаты волочим. Тут некоторые уже с почками и язвой желудка комиссуются, еды мало дают и они ходят голодные, все у них жжет.
Очень я жалею, что попал сюда. Очень жалею. Вы думаете, работа это, чего там. Да в гробу я видал делать работу уставший, голодный да еще из-под палки (буквально!) У нас тут к пацану родители приехали из Волгограда, так его отпустили только на 15 минут взять от них сумки со жратвой. Он взял целых три сумки. Всякого добра там было полно, только он гостинцев тех не попробовал, да еще ему "деды" сказали: "сходи, денег на водку возьми". Обнаглели. Он не пошел, так ему еще и по башке дали. Я тут еще ни разу ни одного сна не видел. Кашель замучил уже две недели как, аж до рвоты. Бельевые вши замучили, ну, к ним я привык. Скоро нас будут раскидывать. Чего я боюсь, так это попасть в Дагестан. Там ребята вешаются, бегут, невозможно терпеть. В письме много не напишешь, но если бы я вас увидел, я бы рассказал, что здесь творится. Я бы вам больше писал, да ручки, листков да конвертов нет.
Ваш сын
(приписка на четвертушке). Вот нашел листок. Здесь живут хорошо только лица кавказской национальности, потому что это Кавказ и у них тут поддержка глуховая. А мы - "духи", как нас тут называют. Мы тут нет никто. В половине пятого утра встаем на уборку. Не знаю, когда я вылечу чесотку. У меня в паху все гниет, весь покрылся гнойниками, от чесотки воспалились паховые лимфоузлы.
13 июля 1997 г. воскресенье
Здравствуйте, мои дорогие!
У вас, наверное, солнце, а у нас тут все время плохая погода, да и холодно. Я сейчас с удовольствием искупался бы в бане, а то у нас тут такая "баня", что и не передать. То на ремонте, то еще что-то. А если моемся, то забежал на 10 минут и выбегай. Ни мыла, ни полотенца, зубной пасты и щетки тоже нет. Как я хочу вернуться домой, особенно я об этом думаю, когда "деды" побьют. Ночью спим, они подходят и током бьют. А еще - сплю, кто-то подушкой по лицу, просыпаюсь, а никого уже нет. Или спишь, а они как дадут, вылетаешь на метр от кровати. Таких козлиных случаев уже немало. Синяки ставили на лице, а на теле их еще больше. Кое-как терпишь, а иной раз хочется убить этих козлов. В столовую только сядешь есть, они подходят, говорят - "принеси хлеба". Я говорю, что не пойду. А тогда после столовой бьют. Просто уже невыносимо. Как мне здесь тяжело. Я перепробовал уже все. Ложусь, читаю молитву, как ты мне, мама, говорила, но бесполезно. Будь проклят тот день, когда меня забрали в армию.
Ваш сын
(приписка). Сейчас 4.20 утра. Нас теперь часто так рано поднимают. Нас и еще раньше подымают, как сонных попугаев. Встаем, зубы чистить нечем. Грязный как чушка. Я ваших писем жду как обеда. Я наверное вам писал, что лежал в госпитале. В КВО, кожно - венерическом отделении с чесоткой. Я ее просто сразу не увидел, а потом уже просто загнил. Теперь вот остались следы, синие пятна. Меня там сразу положили в изолятор с двумя больными сифилисом, еще пацаны лежали с экземой. Короче, полный атас. Лежал две недели, но до конца так и не вылечился. Нас, пока мы там лечились, направляли на работу к осетинам. Вкалывали как на каторге, строили трехэтажные коттеджи. Как нам было тяжело. Таскали кирпичи, а эти кирпичи как силикатные, но тяжелее, кило по 5. Да еще раствор мешали. Причем делать все надо было быстро. Если медленно работаешь, то осетин орет как бешеный. Короче, бесплатная рабсила. Не платил нам ничего, даже не кормил, а работы было море. Да еще щебенку на носилках таскали. А вечером приходишь в госпиталь без рук, без ног, а "деды" спрашивают, что мы им принесли, сигарет или сладостей каких-нибудь. Мы говорим - откуда, нам ничего за эту работу не дали. Тогда они нас колошматят за это. Ну, короче, черт знает что за госпиталь. Я думал, что там лечат, а там ничего подобного, летаешь как сраный веник. Кое-как выписались, мы сами попросились чтобы нас выписали и мы вернулись недолеченными в часть. А что нам делать, врачи -то наплевали на нас, да еще и какую-нибудь заразу там подхватишь... Приехал в часть, думал, будет лучше, а тут еще хуже. Все офицеры ушли в отпуск на 3-4 месяца и старикам вообще все можно стало, пошел беспредел. Унижения идут и оральные, и физические. В течение дня подзатыльники, оплеухи и так далее. А ночью или вечером впору в петлю лезть. У них такой прикол появился - возьмут твое ухо и как выкрутят, оно аж хрустнет, так что на следующий день оно все синее. А на утренней поверке сержант спрашивает, кто это тебя так. Я говорю, что не знаю, а он мне как начал по башке лупить. .. Ну, все короче. Я здесь больше не могу. Я не хочу служить в такой армии, с голодом, со вшами. Я уже не могу терпеть. Я уже на пределе.
Письмо закончил в 5.05 утра.
Хочу сильно спать, но нельзя.
Здравствуйте, мои любимые и дорогие!
Вот выдалось свободное время, решил написать... Живем мы в казарме вместе с комендантской ротой. Сейчас все офицеры у нас в отпуске и у нас в роте полный беспредел... Ночью нас поднимают, выстраивают в туалете и начинают "пробивать фанеру", то есть бьют в грудную клетку. Бьют так, что аж задыхаешься, а они говорят "косишь, тебе не больно". А через два дня грудь вся синяя, ни пернуть, ни продохнуть. А за день по башке так набьют, что аж в глазах темнеет. Короче, унижают как хотят. Порой сядешь в сторонке на минутку и так обидно за себя становится, что слезы текут сами из глаз. Ремнем лупят только так, бляхами. У нас один "дед" есть, придурок, псих какой-то. Работать пойдем, что-нибуть не так, он запустит в тебя чем попало. В тот раз камнем как кинет мне в ребро, шишка вздулась, больно стало. Или вот идем мы на тактику в брониках с пулеметом. А у меня пулемет не так был повешен, так старшина как дал прикладом два раза по голове. И с тех пор у меня какой-то нервный тик стал, постоянно моргаю глазами. А работаем мы тут как каторжане. 15 метров дороги из щебня перекапываем вдвоем лопатами, а лопаты все кривые. Да еще никак от чесотки не отойду, да бельевые вши замучили. Всего покусали. Они прячутся в трусах, майках и матрасах, так и ходишь все время со вшами. Я когда в госпиталь попал, у меня чесотка в запущенной форме была, в паху воспалились лимфоузлы (меня в госпиталь дня 4 увозили, все завтра да завтра, вот и начал гнить...). Но никакого лечения не было, да еще военный билет куда-то потеряли. В госпитале творится просто кошмар. Я там в первый раз увидел как гниют люди. А нас еще гоняли на работу. Завезут к какому-нибудь чурке и работаешь. Замес мешаешь или кирпичи таскаешь. Наступит время обеда, отвезут, поели, поехали опять. За день наработаешься так, что руки не поднимаются. Я один раз с пацаном поднял ванну с песком, у меня аж в спине хрустнуло.
Я хочу служить, но не в такой армии. Вы не думайте, что я кошу или дуркую, но я больше не могу получать от этих дебилов. У меня уже все болит, худой весь. В столовой уже 2 недели не дают масла, нет сахара. Жрем какие-то помои, половина уже заработала гастриты да язвы желудка. У нас пацаны падают без сознания, постоянно голодные, грязные. Пожалейте меня, заберите меня отсюда...
Здравствуйте все,
пишу вам срочное письмо. Дело было так. Мы готовились к наряду (для этого нас подняли в 4 утра). "Дедушка" подошел, сказал, чтобы мы проследили за его парадной формой, а сам ушел спать. Ну, вы сами знаете по моим письмам, что мы постоянно в этих суточных нарядах, ночь без сна ("деды" не дают), а на следующий день заступаешь. И вот мы так устали, легли на траву поговорить и заснули. Проснулись, а формы нет. Мы схватились за голову, что делать. Искали, спрашивали, бесполезно. Решили пойти к нему втроем. Он нас завел в каптерку и начал гасить, а там еще "деды" подпряглись, и давай нас метелить. Ну, короче они сказали, чтоб мы писали письма, чтобы выслали денег с каждого по 120 тысяч. У меня до сих пор болят позвонки и почки. Не знаю, что и делать. Надо как-то мне решить эту проблему хотя бы в течение 10 дней. Он сказал, что если денег не будет, вам кранты. Молю вас, помогите. Пишу быстро, потому что нет времени, сейчас пойду в каптерку опять разбираться насчет этого камуфляжа.
Все.
Здравствуте мои дорогие и любимые.
Получил от вас письмо 17 июля и сразу обрадовался... У нас здесь погода плохая, дожди, холодно. И каждый день одно и то же - работа, работа и еще раз работа. Утром встал, в 6.20 завтрак, дадут ерунды какой-нибудь и на работу. Роем траншеи, выдергиваем траву (об эту траву все руки порезал) или цементируем, замес мешаем, все это до 14.20. Потом на обед, опять гавно какое-нибудь дадут, и дальше работать. Что ел, что не ел. Если идет дождь, все равно работаешь, руки грязные, голодный. Чуть притомился или устал и перестал работать, в твой адрес трехэтажный мат и запросто можно получить по башке. И бьют при этом капитально. Потом наступает вечер. Грязный, усталый, голодный идешь на ужин, а ужин в 20.20. Правда, на него вообще -то можно и не ходить, одно название. акого и свиньям не дают, наверное. А если вечером на сутки заступил в наряд, то твое счастье, а если нет, то ночью начинается хождение по мукам. Бывает, спишь, а тебя сквозь сон как током ударит, на полметра от кровати подпрыгиваешь (это так "деды" шутят). Или застукают тебя ночью в туалете, заставляют отжиматься, а в основном идет раздача - по башке бьют, кулаком в лоб, в грудь. Я один раз среди ночи отжимался, мне говорят "опусти корпус", а я уже не могу, сил больше нет. За это кто ремнем ударит, кто кирзачем в ребра, так что потом и вздохнуть не можешь, все болит. А за день по башке так набьют, что когда меня что-нибудь спрашивают, я уже сразу и не соображу, чего это спрашивают. Да еще если бьют дагестанцы, это труба. Считай, неделю хромать будешь и соображать ничего не будешь. .. В госпитале когда был, дагестанцы обнаглели, начали бить в туалете, я при ударе стукнулся лбом о стеклоблок, рассекли лоб.
Это вообще не армия, а дурдом какой-то. Я в гробу видал такую армию, и кушать охота, и не спишь ни фига, все как дерганые. Вот сейчас подойдут и чего-нибудь сделают, а жаловаться бесполезно, офицеры сами тут этих правил придерживаются. Нет уже никакого терпения. У нас тут пацаны хлорку жрут, чтобы заработать язву и комиссоваться, потому что устали. Один в зенитном дивизионе повесился, от хорошей жизни, наверное. Двое уже из нашего батальона убежали...
Я хочу нормально жить, мне еще 18 лет, я не хочу загибаться лет в 30 от того, что мои почки тут отобьют. И баня тут вообще не баня. Забежали 40 человек на 10 минут, или вода идет только холодная, или только кипяток, толком и не помоешься. Нет мыла, зубной пасты, купаемся раза три в месяц. Грязь растерли и выбежали, и белья не хватает, бывает. Трусы грязные чьи-нибудь оденешь или майку, а потом спрашивают, откуда эти болезни. Я еще тут конъюнктивитом переболел. Это когда из глаз течет гной и глаз покрывается белой пленкой. Сейчас более менее прошло, но все равно немного осталось. Заберите меня отсюда до 10 августа, пока остальная половина "дедов" не приехала, те вообще звери, говорят.
Ваш сын
Здравствуйте родители мои!
Получил от вас три письма сразу... Папа пишет постоянно "терпи, это у тебя адаптация". Такое ощущение, что я вам пишу, а вам все равно... Пополнения молодого у нас тут не будет, часть и так переполнена, и без того жрать нечего. Воспользоваться здесь деньгами невозможно. У нас к пацану одному родители приезжали, так у него старшина все забрал, дав им поговорить на КПП минут 20. И только через три дня ему дали увольнительную, вы представляете? Пришел он с увольнительной, все у него опять забрали, и еду, и полотенце хорошее, и мыло, и пасту, и обшмонали всего. Нашли 80 тысяч, забрали и дали по башке за то, что так мало принес, а мать его уехала, ничего про это не зная. Но потом его вообще доконали, мать приехала и забрала его отсюда. И об этом можно рассказывать вечно, сколько здесь издевательств и не только от старослужащих, но и от офицеров. Лейтенант ночью, когда мы в наряде стояли, дал нам хаками своими. Это такие ботинки на железной платформе. Он мне пару раз как зарядил по спине, что у меня до сих пор не прошло. А потом к нам поставили в наряд на усиление старослужащих, потому что идет конфликт осетин с ингушами. Так вот за ночь над нами так наиздеваются. В сушилку заводят, говорят: "принять упор лежа". А мы не хотим. Сил уже нет. А нас бьют за это. И еще у них цепочка есть такая. Говорят: "руки вперед" и этой цепью бьют по рукам. Руки синие потом становятся и в царапинах.
Ни фига я тут толком не сплю. А недавно тут была стрельба, перебили транформатор, уже 4 день нет света, вообще хуже стало. Идешь, темно, кто-нибудь как даст. Один раз зарядили ногой по яйцам, я полдня подыхал от боли... Мама, твое письмо я только через два дня прочитал, потому что всеми днями мы работаем как ослы. Такая работа черная вам и во сне не приснится. Я как письмо прочитал, у меня надежда какая-то появилась, я даже заплакал, как мне захотелось домой, поесть хорошо, с вами сесть поговорить, душу излить про эту проклятую армию. Клянусь вам всеми святыми, если я отсюда выберусь, пойду учиться или работать. Я буду дома помогать, буду делать все. А то у нас, мам, здесь эпидемия дизентерии идет. Пол-полка лежит уже в госпиталях. Я тут больной, голодный как бомж, уже не моемся 2 недели, третья пошла - воды нет, света нет, кошмар. Я жду вас. Надеюсь, это правда, что ты мне написала, мама. Я верну вам эти деньги, которые вы на меня потратите. Я вам обещаю.
Здравствуйте мои дорогие и любимые родители.
Вот, нашел время вам написать письмо, листик и ручку нашел с грехом пополам... Я уже в наряде месяц стою, не сменяясь, нормального сна не вижу. Отсюда пацаны бегут каждый день кто по одному, кто по двое. Уже накопилось пол-батальона. На плацу в обмороки падают. Стоит, стоит, бах и упал. Вот так. Тут со сладким труба. Если что-то ты купил и съел втихаря, все равно узнают и дадут по башке. Тут просто нет никаких условий жить или существовать. А зимой тут вообще будет крах и смерть. У меня все уже болит. Не сплю вообще, а меня все долбят и долбят.
27 апреля, 3.40 ночи
(приписка на клочке бумаги) С деньгами и посылками тут дохлый номер. Все равно узнают и отнимут. Письма и переводы тоже получают деды. Скоро приедут еще "деды" (они на выезде) и начнется дело еще хуже, чем в конце июня. Снова сплошь пьянки, да и сейчас как анаши накурятся, да еще водки примут... А если это воскресный день, то, считай, тебе труба, жить не хочется, хочется убежать отсюда от этих унижений и побоев. А папа говорит, терпи когда тебя бьют и не жалуйся, все равно ничего сделать не можешь... А если под дагестанцев попадешь, то вообще, хоть в петлю лезь. От дагов вообще смерть.
--------------------------------------------------------------------------------
"Сильно не расстраивайтесь, я еще жив"...
Так написал с дороги родителям в Комсомольск новобранец внутренних войск Роман Комиссаров после того, как, не доезжая до места службы - между ст. Известковой и Ургалом, его, избитого до бессознания, выбросили прямо из воинского эшелона.
Это произошло почти месяц назад, в ночь с 27 на 28 мая, но до сих пор результатов служебного расследования в Комсомольске не получили, вероятно, по той причине, что “это - частный случай”. Именно такой ответ получила Светлана Константиновна Гусева, председатель городского комитета солдатских матерей, от одного из руководящих чинов Восточного округа внутренних войск.
Обещание “не трогать Комиссарова до осени” вряд ли уже что кардинально изменит в настроении самого Романа, который мечтал об офицерском училище, а “теперь (цитирую его письмо) пусть хоть расстреляют, но в такой армии меня служить никто не заставит”.
Как же так быстро удалось отбить охоту к воинской службе? Всего за два ночных перегона, как выяснилось.
Еще до отправки сына в Хабаровск Любовь Степановна Комиссарова рассказала капитану Вадиму Зеленкову, который сопровождал комсомольский набор, о том, что может стать для Романа настоящей проблемой: дземгинская братва, общаковский молодняк - они узнавались по манерам еще в военкомате. А кое-кто Роману был знаком по разборкам. В свое время нежелание быть с ними стоило Роману перебитого носа и места в строительном техникуме. Пришлось бросить учебу, не выдержал ежедневных угроз расправиться с ним всей толпой.
Капитан обещал проследить за общаковскими в дороге и поговорить на краевом сборном пункте, чтобы, не дай Бог, вместе служить не попали. И, в общем-то, сдержал слово. Об этом и Роман домой написал: начали на него наезжать, лишь “когда сопровождающие не могли этого видеть”, и капитан оставил парня в своем купе. До пяти утра.
Но как только Зеленков с сопровождающими призыв офицерами вышли в шестом часу на проверку численного состава, охота на Комиссарова продолжилась. В купе зашли человек восемь, а сил сопротивляться у Романа уже не было. “Они прекратили меня бить только тогда, когда в купе на крики и возню заглянул мужчина, который шел в это время умываться, и разогнал толпу”.
Этот человек позвонит Комиссаровым из Хабаровска и расскажет подробно, чему был свидетелем. И на следующий день, отпросившись с работы, Любовь Степановна приедет в Волочаевский городок, к руководству краевого сборного пункта. Она толком ничего не выяснит, кроме адреса: Ургал. Туда направили после медкомиссии Романа “служить во внутренние войска с ребятами из других городов”. Обнадеженная Любовь Степановна вернулась домой, куда 2 июня пришло отправленное с оказией это жуткое письмо.
“Папа, мама, здравствуйте! Пишу вам с надеждой, что эту записку вам передадут. Сильно не расстраивайтесь, прочитав ее, я - жив. А началась моя служба таким образом...”
Уже в Хабаровске капитан Зеленков действительно доложил (как потом объяснили С. К. Гусевой - офицеру Перцеву) об осложнениях в пути, и ему пообещали Комиссарова от общаковских отделить и отправить до Ургала с поволжскими. Перцев, похоже, не внял просьбе капитана Зеленкова, да потому, наверное, что правильно считает: армия - это не детский сад.
Но и не дурдом, согласитесь.
“...После медкомиссии я увидел при построении, что половина всей команды на отправку под Чегдомын - все те, с кем мы ехали из Комсомольска. Нас повезли на вокзал и отправили, сказав, что в Ургале нас переоденут в солдатскую форму и в тот же день отвезут в чегдомынскую учебку, проходить курс молодого бойца.
До Биробиджана я спал, и все было спокойно, а после началось... Они напились и подкараулили меня у туалета, заволокли в свое купе, там было человек десять - двенадцать комсомольских, и стали бить. Потом выволокли в тамбур. Там сбили с ног и били ногами и угрожали, что в армии мне не жить и все равно тебя убьем или доведем до самоубийства. Потом появился проводник и разогнал их, и они пошли курить на улицу, как раз поезд остановился на какой-то станции. Я вернулся в свое купе и отключился, а они опять ввалились, снова вытащили меня в тамбур и снова - ногами по спине, по голове... До каких пор, я не помню, только очнулся я на какой-то станции, без обуви, без верхней одежды... Километров десять прошел босиком, ноги в кровь сбил, потом нашел рабочую рукавицу, надел ее на одну ногу, а другую обмотал тряпкой. Потом я увидел домик для рабочих и там нашел старую обувь. Переночевал и пошел обутым до станции Известковой. Вот так я начал свою службу...”
...Тех тридцати тысяч рублей, которые мать по родительской традиции на всякий пожарный случай зашила Роману в нижнее белье, не хватило бы, чтобы добраться по железной дороге в Комсомольск. “Зайцем” разве что... На курево, какую-нибудь “сухомятку” - что еще можно купить на такие деньги? И с попуткой не расплатишься. Так он дошел до Маяка, и уже там нашелся порядочный коммерсант, подбросил без разговоров.
Он был дома через день после того, как Любовь Степановна, получив его письмо, побежала по инстанциям, задавая военным, вслед за Романом, одни и те же вопросы.
“Я никак не могу понять, почему все так получается? В офицерское училище меня не взяли - сердце плохое, нельзя нагрузку давать. А бить сапогами каждый день - на этот случай, значит, сердце мое вполне здоровое... Мама, я же не отказывался служить, я ведь с охотой шел в армию, ты ведь сама видела. Но я и не предполагал, что там такая несправедливость.
Когда меня били, даже провожатые не вступились, хотя они все видели, сидя в своем купе, но ничего не предпринимали...“
Кстати, они даже не обнаружили по прибытии эшелона в Ургал “пропажи” новобранца, иначе бы Комиссаров был срочно объявлен в розыск как дезертир и Центральный райвоенкомат Комсомольска, оформлявший призывника, был бы уже 29 мая поставлен в известность о ЧП. Но ничего подобного! Родители сами, с помощью комитета солдатских матерей, 2 июня обратились в городскую военную прокуратуру и предприняли свое расследование.
Не думаю, чтобы кто-нибудь, кроме них самих, был в конце концов “наказан”: Роман сегодня положен в одну из комсомольских клиник на обследование, ему назначена, в частности, томография головного мозга и полный курс реабилитации. А Любовь Степановна после встречи сына держится только на “сердечных”, как вспомнит его первую ночь дома и как страшно он кричал во сне - хоть самой “скорую” вызывай.
Ирина Полникова
И напоследок, кто-нибудь сомневается в офицерских задатках генерала Наполеона Бонапарта? Так вот, он сказал:
"Битый солдат не имеет чести"
И именно поэтому наша армия запятнала себя просто отвратительными преступлениями, потому что это - армия рабов.
-
-
20.06.2004 в 13:091. Не будем копаться в том, кто начал дедовщину, разберёмся с тем, кто её продолжает.
2. Наличие дедовщины определяется, в первую очередь, командирами, начиная от взводных и заканчивая командующими армий.
3. Все такие забитые, беспомощные и так далее, так далее, а про то, что есть, вообще-то, прокуратура (в нашем случае - военная прокуратура Московского военного округа) все забывают. И все преступления рассматриваются именно там. Если кому-то нужен адрес для обращений: город Москва, улица Садовническая, дом 62.
4. И, наконец, вспомним, кто есйчас идёт в армию, а кто - косит...